Конь терпеливо ждал под хлещущим ветром и дождём.

– Я хочу, чтобы вы подпрыгнули, – услышала она голос Девона, – и я подержу вас, пока вы не попадёте в стремя левой ногой. Не пытайтесь перебросить ногу. Просто устройтесь так, будто едете в дамском седле.

– Когда я должна подпрыгивать?

– Сейчас вполне подходящий момент, – сказал он сухо.

Собравшись с силами, Кэтлин оттолкнулась ногами от земли так сильно, как только могла. Девон поймал её и приподнял с поразительной лёгкостью. Ей даже не пришлось искать стремя; она аккуратно приземлилась на седло уже с согнутой правой ногой. Ахнув, она принялась восстанавливать равновесие, но Девон поспешил на помощь, его левая рука придержала её не давая упасть.

– Я держу вас. Устраивайтесь... поудобнее.

Она застыла, чувствуя себя заключённой в крепкие объятия, чувствуя движение его мышц, его дыхание возле своего уха.

– Это научит вас, как носить корзины нездоровым соседям, – сказал он. – Надеюсь, вы понимаете, что все эгоистичные люди сейчас сидят дома в безопасности и тепле.

– Почему вы поехали за мной? – решилась спросить она, пытаясь успокоиться.

– Леди Хелен беспокоилась. – Убедившись, что она устойчиво сидит, Девон потянулся левой рукой к её вуали и бросил на землю. – Простите, – сказал он, пока она не успела запротестовать. – Эта штука воняет, как пол в таверне Ист-Энда. Перекиньте свою ногу на другую сторону седла.

– Не могу, она запуталась в юбках. – Тело коня двигалось под ними. Неспособная найти опору на гладком, пологом седле Кэтлин нечаянно неуклюже схватила Девона за бедро. На ощупь оно оказалось твёрдым как камень. Вскрикнув, она отдёрнула руку. Не важно, как глубоко она вдыхала, ей всё равно не хватало воздуха.

Временно перебросив поводья в левую руку, Девон снял с себя фетровую шляпу и одел её на Кэтлин. Он начал разворачивать сбитые в кучу слои юбок пока её колено не было освобождено настолько, что девушка смогла перекинуть ногу через загривок коня.

В детстве она каталась вдвоём на одном пони с дочерьми Бервиков. Но то ни шло ни в какое сравнение с этой поездкой. Ощущение мощно сложенного мужчины за её спиной, его ног, прижимающихся к её ногам. Кроме лошадиной гривы, ей не было за что держаться; не было поводьев, за которые можно было ухватиться, не было стремени для её ног.

Девон послал коня в лёгкий галоп. Поступь у арабских скакунов и породистых лошадей отличалась безукоризненной плавностью и гладкостью. Но у ломового коня, чья грудная клетка была широкой, а ноги расположены дальше от центра равновесия, трёхтактный ритм был короче и резче. Кэтлин сразу же подметила, что Девон был опытным наездником, который умело правил конём и общался с ним с помощью специальных сигналов. Она пыталась приноровиться под ритм галопа, но это не было то же самое, что править самой. И, в конце концов, смирилась с тем, что ей придётся подпрыгивать в седле, как новичку.

Руки Девона ещё крепче обвились вокруг её тела.

– Спокойно. Я не позволю вам упасть.

– Но мне не за что...

– Просто расслабьтесь.

Чувствуя, как умело он поддерживает её равновесие, она попробовала расслабить свои напряжённые мышцы. Её спина покоилась на его груди, и вдруг, как по взмаху волшебной палочки, она уловила баланс с движениями коня. Когда она растворилась в движении, то испытала странное удовлетворение от ощущения того, как их тела движутся в идеальном тандеме.

Поддерживая, Девон обвил её талию рукой. Даже через ворох юбок она могла чувствовать ритмичную игру крепких мышц его бёдер. Невыносимая сладкая боль начала зарождаться в её теле, усиливаясь, пока не появилось ощущение, что что-то может разорваться внутри.

Когда они начали подниматься по склону холма, Девон перевёл коня на шаг и наклонился, чтобы перенести вес на передние ноги лошади. Кэтлин тоже вынужденная наклониться, схватилась за грубую чёрную гриву. Она услышала голос Девона, заглушённый раскатом грома. Стараясь лучше его расслышать, она немного повернула голову и почувствовала щекой волнующее прикосновение его гладко выбритой кожи, когда он задел её подбородком. От этого в горле защекотало, как если бы она только что откусила медовых сот.

– Почти приехали, – повторил Девон, его дыхание обжигало её влажную кожу.

Они взошли по склону и направились в сторону конюшни, двухэтажного здания построенного из кирпича сливового цвета, с арочными проёмами, окружёнными модной каменной каймой. С одной стороны размещалась дюжина верховых лошадей, а с другой – десяток упряжных лошадей и мул. В конюшне также располагалась седельная комната, упряжная, амуничник [5] , кормоуборочный чердак, каретный сарай и комната конюха.

По сравнению с господским домом Приората Эверсби, конюшня была в превосходном состоянии. Не было никаких сомнений, что так было благодаря влиянию старшего конюха мистера Блума, крепкого джентльмена из Йоркшира с белыми бакенбардами и сияющими голубыми глазами. Недостаток в росте мистер Блум компенсировал мышечной массой, его руки были настолько мускулистыми и крепкими, что он мог расколоть грецкий орех одним пальцем. Ни одна конюшня никогда не управлялась, придерживаясь таких строгих стандартов. Полы всегда были безупречно чистыми, каждый металлический крепёж и кусочек кожи тщательно отполирован. Кони под опекой мистера Блума жили лучше, чем большинство людей. Кэтлин познакомилась со старшим конюхом примерно за две недели до несчастного случая с Тео, и он сразу же ей понравился. Мистер Блум знал о конном заводе Карбери Парк, и об исключительной породе арабских скакунов, которую разводил отец Кэтлин, и он был рад принять Асада в конюшню Рэвенелов.

После случая с Тео мистер Блум поддержал Кэтлин в её решении не ставить случившееся в вину Асаду, несмотря на требования друзей Тео и других лордов. Блум понимал, что лишь безрассудство Тео привело к трагедии.

– Наездник никогда не должен садиться на коня в гневе, – сказал мистер Блум Кэтлин с глазу на глаз, проливая слёзы после смерти Тео. – Особенно в случае с арабскими скакунами. Я предупреждал лорда Трени: "Если вы вступите в сражение с Асадом, он может сдичиться". Я видел, что на его светлость накатил один из его приступов. Я сказал ему, что есть дюжина других лошадей, которые больше подойдут ему для скачки в тот день. Он не слушал, но я всё равно виню себя.

После смерти Тео Кэтлин не могла заставить себя снова пойти в конюшню. Она ни в малейшей степени не обвиняла Асада в случившемся, но боялась того, что может почувствовать, когда его увидит. Она потерпела неудачу с Асадом, так же как и потерпела неудачу с Тео, и даже не знала когда и почему, она просто не смогла договориться ни с одним из них.

Осознав, что они проезжают через главную арку конюшни, Кэтлин ненадолго прикрыла глаза и почувствовала, как её желудок превратился в камень. Она крепко сжала губы и старалась не издать никакого звука. С каждым вдохом она ловила знакомый запах лошадей, их подстилки и корма – успокаивающий запах из её детства.

Девон остановил коня и спешился ещё до того, как пара конюхов успели подбежать к ним.

– Мальцы, уделите больше времени уходу за ногами, – послышался добродушный голос мистера Блума. – Такая погода приводит к гниению стрелки [6] , – он поднял глаза на Кэтлин и его манера изменилась. – Миледи. Такая радость снова вас видеть.

Их взгляды встретились. Кэтлин ожидала увидеть в его глазах тень укора после того, как она избегала визитов в конюшню и забросила Асада. Но в них было лишь дружелюбие и забота. Она неуверенно улыбнулась:

– Я тоже рада вас видеть, мистер Блум.

Когда Кэтлин слезала с лошади, то с удивлением поняла, что Девон ей помогает. Он положил руку ей на талию, чтобы ей легче было спускаться. Она развернулась к нему лицом, и он осторожно снял шляпу с её головы.

Протягивая промокший кусок фетра главному конюху, Девон сказал: